«...Еще более слепы другие, которые измеряют ценность своих постов не только их количеством и продолжительностью (как это делают первые), но и природой пищи. Они полагают, будто их пост имеет гораздо большую ценность, если они не едят мяса, яиц или масла. Помимо уже названных есть еще и такие, которые назначают посты в память святых и определяют особые дни: один постится по средам, другой по субботам, третий на день св. Варвары, четвертый на день св. Себастьяна и так далее. Все эти люди не ищут в посте ничего, кроме самого дела поста. Исполнив обязанность, они полагают, что сделали доброе дело. Я уже ничего не говорю о тех, которые постятся, но при этом упиваются вином. Некоторые, постясь, столь обильно вкушают рыбу и другие яства, что их пост был бы гораздо больше похож на пост, если бы они ели мясо, яйца и масло. Поступая так, они извлекли бы гораздо больше пользы из своих постов. Для таких людей пост — это не пост, а насмешка над постом и над Богом.
И потому я вполне готов позволить каждому поститься в любой день, в какой ему захочется, и выбирать, какая пища и в каком количестве ему нравится, если только он не ограничится этим, но будет внимателен к собственному телу. Усмирять свою плоть постами, бдениями и трудами нужно лишь соразмерно ее гордыне и своеволию, но не более того — даже если папа, Церковь, епископ, отец-исповедник или кто бы то ни было другой повелевает иное. Ибо никому не следует измерять и предписывать посты, ночные бдения и послушания, количество и виды пищи или особые дни. Такие вопросы следует соотносить с приливами и отливами гордости и похоти плоти. Ибо посты, ночные бдения и епитимьи были установлены лишь для того, чтобы умертвить и привести к покорности гордыню и похоть плоти. Если бы не эта похоть, вкушение пищи было бы столь же добродетельно, как и пост; сон — как и бдение; праздность — как и труд; и они были бы одинаково хороши, без всякого различия.
Если же кто-то обнаружит, что употребление в пищу рыбы возбуждает в его плоти еще больше страстей, чем ядение яиц и мяса, пусть есть мясо, а не рыбу. Аналогично, если он обнаружит, что его мысли путаются, тело приходит в возбуждение, а живот начинает болеть в результате поста, или что он не нуждается в умерщвлении плотских страстей, ему следует полностью отказаться от поста и есть, спать и отдыхать так, как необходимо для его здоровья, пусть даже это будет вопреки указаниям Церкви или правилам монашеского ордена: ибо ни одно указание Церкви, ни одно правило ордена не может придать посту, бдениям или труду большую ценность, чем они имеют в силу своего назначения — подавлять и умерщвлять плоть ее похоти. Там, где люди выходят за эти рамки и практикуют пост, бдения и труд более, нежели позволяет им телесная крепость, и более, нежели необходимо для умерщвления похоти, так что благодаря им подрывается природное здоровье и мутится голова; в таком случае, да не воображает никто, что он тем самым сделал доброе дело, и да не оправдывает себя, ссылаясь на указания Церкви или на монастырские правила. Его сочтут человеком, не заботящемся о себе и сделавшемся убийцей самому себе.
Ибо тело дано нам не для того, чтобы мы умерщвляли в нем природную жизнь и силы, но лишь для того, чтобы умерщвлять его страсти — разве что страсти слишком сильны и велики, чтобы противиться им, не причиняя ущерба и вреда естественной жизни. Ибо, как уже было сказано, практикуя пост, бдения и труды, мы не должны стремиться к делам ради самих дел, не должны смотреть ни на дни, ни на число, ни на пищу, но только на распутного и похотливого Адама, чтобы посредством этих дел он мог исцелиться от своего порочного аппетита».
— Мартин Лютер. «Трактат о добрых делах».
